Глава II. Ч. Дарвин об общих принципах, объясняющих экспрессии чувств. Анализ «объяснительных принципов экспрессии» Н.Я. Данилевским

Для объяснения большинства выражений и жестов, непроизвольно употребляемых человеком и животными при различных эмоциях и ощущениях, Ч. Дарвин предлагал три принципа: 1. Принцип полезных ассоциированных привычек. 2. Принцип антитезы. 3. Принцип действий, обусловленных строением нервной системы, изначально уже не зависящих от воли и лишь до некоторой степени и от привычки.

Ч. Дарвин полагал, что эти принципы дают «достаточно удовлетворительное объяснение такому значительному числу выражений, что, вероятно, впоследствии окажется возможным подвести все решительно выражения под эти принципы или очень сходные с ними».¹ Он указывал, что выражения чувств проявляются как непосредственно в движении, так и в изменениях любой части тела, как, например, в вилянии хвостом у собаки, в оттягивании ушей назад у лошади, в пожимании плечами у человека, в расширении капилляров кожи и др.

Рассмотрим кратко каждый из этих принципов.

1. Принцип полезных ассоциированных привычек

Ч. Дарвин утверждал, что «определённые сложные действия оказываются прямо или косвенно полезными при известных душевных состояниях, облегчая определённые ощущения или удовлетворяя известные желания. И всякий раз, когда вновь возникает подобное душевное состояние, даже в слабой степени, тотчас же в силу привычки или ассоциации обнаруживается тенденция совершать те же самые движения; хотя бы на этот раз они были вовсе бесполезны».² Для подтверждения этого принципа Ч. Дарвин приводил несколько примеров. В частности он указывал на привычку, при которой «человек, выходя из дому, надевает перчатки совершенно бессознательно; кажется, что эта операция крайне проста, но тот, кто учил ребёнка надевать перчатки, знает, что это не так».³ Очевидно, что этот пример мало что объясняет или доказывает в данном контексте. Другой пример Ч. Дарвина о том, что «каждый из нас предохраняет себя при падении на землю простиранием рук»,⁴ является иллюстрацией рефлекторного движения, которое никак не могло возникнуть в результате привычки. Пример с катанием одного шарика двумя скрещенными пальцами, и с возникновением при этом отчётливого ощущения двух шариков, как показано в специальной литературе, также не связан с ассоциированными привычками и фактом упражнения, как на то указывал Ч. Дарвин.

Замечание Ч. Дарвина о том, что «люди, описывая какое-нибудь ужасное зрелище, часто на мгновение плотно зажмуривают глаза и качают головой как бы для того, чтобы не видеть или отогнать прочь нечто неприятное»,⁵ по мнению Н. Я. Данилевского ничего не говорит не только о наследственной, но и личной привычки. Поскольку связь между впечатлением и действием происходит каждый раз вновь. Так при уколе человек отдёргивает руку в результате сокращения мышц под влиянием воздействия на них раздражителя (колющая игла) действию которого мышцы в естественных условиях не подвергаются. Но и при воображении об уколе в руку, он может её отдёрнуть. Одинаковая ответная реакция в этих случаях возникает самостоятельно, как результат повторения возбуждения. Ни о какой привычке здесь говорить не приходится.

Нельзя полностью согласиться и с утверждением Ч. Дарвина о том, что приподнимание брови при воспоминании является примером ассоциативных движений. Дело в том, что припоминание предполагает состояние сосредоточенного внимания. Поэтому приподнимание брови можно рассматривать только как частный случай концентрации внимания.

1.1. Экспрессия печали или горя как результат действия различных мышц лица

Принцип полезных ассоциированных привычек Ч. Дарвин дополнил следующим положением: «Некоторые действия, обыкновенно ассоциирующиеся в силу привычки с определёнными душевными состояниями, могут быть отчасти подавлены волей, но в этих случаях мышцы, каждая из которых в отдельности в наименьшей степени подчиняется волевому контролю, обнаруживают наибольшую готовность к действию, обуславливая тем самым движения, воспринимаемые нами как выразительные. В некоторых других случаях подавление одного привычного движения требует других слабых движений; эти движения тоже носят выразительный характер».⁶ По замечанию Н.Я. Данилевского, это дополнение может быть действительно полезным при объяснении различных выражений лица, если не приписывать привычке `то, что ей не свойственно. Тем более что привычка в данном случае практически не играет никакой роли, а «главное дело заключается здесь в различной степени подчинённости разных мускулов воле, что, конечно, составляет черту строения, а не результат привычки».⁷

Анализируя указанное дополнительное положение принципа полезных ассоциированных привычек, Н.Я. Данилевский рассматривает работу мышц при крике и плаче. Так во время крика и плача у детей сокращаются орбитальные мышцы глаз и жмурятся глаза. При открывании рта работают мышцы, поднимающие верхнюю и опускающие нижнюю губы. Переносица морщится в результате сокращения пирамидальной мышцы. В зрелом возрасте человек удерживается от крика и старается удержать слёзы. Большая часть мускулов при этом подчиняется волевым усилиям. Мышцы же, опускающие углы рта менее других подчинены воле. Поэтому углы закрытого рта остаются опущенными. Также в меньшей мере подчинена воле и пирамидальная мышца. Но воле хорошо подчиняется средняя часть лобной мышцы, которая является антагонистом пирамидальной и она приподнимает среднюю часть лба и одновременно внутренние концы бровей. В результате посреди лба образуются продольные и вертикальные морщины, а брови принимают косое направление сверху и изнутри, вниз и наружу. Таким образом, экспрессия, выражающая крик и плач, сглаживается, но на лице остаётся выражение печали или горя. Понятно, что главная причина появляющегося на лице нового выражения, заменившее прежнее – плохое подчинение воле мышц, опускающих уголки рта и пирамидальной мышцы. Следовательно, описанное выше выражение печали надо рассматривать, как результат органического строения, а не привычки. Поэтому можно утверждать, что принцип ассоциации зависит главным образом от строения организма, и в большинстве случаев нет необходимости выводить его из наследственно — передаваемых привычек.

2. Принцип антитезы

«Определённые душевные состояния ведут к определённым привычным действиям, которые, согласно нашему первому принципу, оказываются полезными. Когда же возникает прямо противоположное душевное состояние, тотчас обнаруживается сильная и непроизвольная тенденция совершать движения прямо противоположного характера, хотя бы они были совершенно бесполезны; такие движения в некоторых случаях бывают в высокой степени выразительными».⁸

Надо сказать, что этот принцип Ч. Дарвина довольно трудно понять. К примеру, он писал: «Так как способность к взаимному общению несомненно весьма полезна многим животным, то a priori нет ничего невероятного в предположении, что жесты, явно противоположные тем, которыми выражаются определённые чувства, первоначально употреблялись произвольно, под влиянием противоположного чувства. Тот факт, что эти жесты теперь врождённы, не оставлял бы существенного возражения против предположения, что вначале они были произвольными, ибо, будучи употребляемы в течение многих поколений, они, вероятно, в конце концов стали бы наследственными. Тем не менее, более чем сомнительно, что какие-либо явления, к которым приложимо название «антитеза», произошли этим путём».⁹ А через несколько страниц Ч. Дарвин утверждал, что развитие движений по принципу антитеза «определялось не волей и сознанием, а каким-либо иным принципом. По-видимому, этот принцип состоит в том, что всякое движение, которое мы делали в течение всей нашей жизни произвольно, требовало участия определённых мышц; когда же мы производили прямо противоположные движения, то обыкновенно начинали действовать противоположные мышцы. Например, поворот вправо сменялся поворотом влево, отталкивание предмета сменялось его притягиванием к себе, поднимание тяжестей сменялось их опусканием. Наши намерения и наши движения так тесно ассоциированы друг с другом, что всякий раз, когда мы страстно желаем, чтобы какой-нибудь предмет передвинулся в том или ином направлении, мы едва можем удержаться от того, чтобы не двигать своим телом в том же направлении, хотя бы мы при этом вполне сознавали, что эти движения не могут иметь никакого эффекта… Если взрослый человек или ребёнок в порыве гнева говорит кому-нибудь громким голосом, чтобы тот уходил прочь, то он обыкновенно двигает при этом руками, как бы отталкивая его, хотя бы обидчик и не стоял близко и не было бы ни малейшей надобности пояснять жестом смысл слов. С другой стороны, если мы страстно хотим, чтобы кто-нибудь подошёл к нам поближе, мы совершаем движения, которые как бы притягивают его к нам; то же самое бывает и в других бесчисленных случаях».¹⁰ Если принять это объяснение, то надо допустить, пишет Н.Я. Данилевский, что у людей и животных, кроме имеющегося чувства того, «какие мышцы они должны употреблять для совершения того или иного движения, — есть ещё и чувство того, какое действие и какая совокупность мышечных действий диаметрально противоположны такому движению, и притом противоположны не реально (как у мышц антагонистов), но так сказать, в отвлечённости, чтобы знать, какие употребить при противоположном душевном состоянии».¹¹

Сомнительность рассматриваемого объяснения отмечена и в примечаниях к книге Ч. Дарвина «О выражении эмоций у человека и животных», 2001 года издания: «Тот факт, что наши движения часто возникают в результате ярких представлений о собственном движении или движении какого-нибудь предмета, неправомерно сближается Дарвином с другим фактом, а именно с пояснительной ролью жеста, усиливающего мысль, выражаемую словом (например, движение руки, как бы отталкивающее человека, усиливает словесное приказание удалиться). Объяснение первого факта мы находим в механизме так называемых идеомоторных действий. Что касается второго факта, а в связи с ним и вопроса о происхождении жеста, то трактовку, даваемую Дарвином, можно принять лишь в самом общем виде, ограничившись признанием наличия тесной ассоциации между нашими намерениями и нашими движениями».¹²

Примеров выражений эмоций у человека, объясняемых принципом антитезы у Ч. Дарвина немного. К принципу антитезы он прибегал лишь в тех случаях, «когда не находя возможности отыскать какую-либо прямую пользу в каком-либо экспрессивном движении, и потому, не будучи в состоянии отнести его к какой-либо приобретённой привычке, он однако же желает избегнуть необходимости обратиться за объяснением к своему третьему принципу, который исключает всякую надобность в привычке».¹³

3. Принцип действий, обусловленных строением нервной системы, изначально уже не зависящих от воли и лишь до некоторой степени и от привычки

Как следует уже из формулировки, этот принцип исключает какую бы то ни было необходимость использования понятия «привычки». Более того, он никак не связан с естественным отбором и употреблением или неупотреблением органов.

«При сильном возбуждении сенсорной сферы нервная сила производится в избытке и либо распространяется в определённом направлении, зависящем от взаимной связи нервных клеток и отчасти от привычки, либо поток нервной силы может, как нам кажется, быть прерван. Возникающие при этом реакции носят с точки зрения нашего восприятия выразительный характер. Для краткости этот третий принцип можно назвать принципом прямого действия нервной системы».¹⁴ «Конечно, — объяснял Ч. Дарвин, — всякое производимое нами движение определяется строением нервной системы: но движения, повинующиеся нашей воле или выполняемые по привычке или по принципу антитезы, здесь исключены, насколько это возможно».¹⁵

Сам Ч. Дарвин говорил, что этот принцип «очень тёмен». Но объективности ради надо отметить, что именно этот принцип и есть та основа, которая определяет экспрессию. А привычки лишь отчасти помогают, причём наследственность их «если иногда и может быть допущена, то едва ли когда встречается необходимость принять, что эта наследственность переступает границы вида».¹⁶ Во всех случаях, поясняет Н.Я. Данилевский, где движения экспрессии общие у людей и животных, их легко объяснить действием нервной системы. А натяжки и невероятные предположения как раз и возникают в тех случаях, когда в качестве объяснения Ч. Дарвин использовал наследственно — передаваемые привычки, не важно от чего возникающие: от ассоциации ощущений или от антитезы. Поскольку к понятию «унаследованной привычки» можно отнести только то, что первоначально было сознательным актом, а в дальнейшем при неоднократном повторении перешло в бессознательную привычку, которая уже передалась по наследству. А деятельность и организма в целом и отдельных его органов, изначально находящаяся под непосредственным и прямым контролем нервной системы, точно также и в настоящее время обеспечивается работой нервной системы. Поэтому нет никакой необходимости прибегать к понятию «унаследованной привычки» в тех случаях, когда были унаследованы сходные черты конституции нервной системы, но это уже относится к вопросу о происхождении видов.