Глава I. Н.Я. Данилевский об общем характере учения об экспрессии Ч. Дарвина

Работу Ч. Дарвина «Об экспрессии (выражении) эмоций у человека и животных» (The expression of the emotions in animals and man) Н.Я. Данилевский рассматривал, как опыт доказательства происхождения человека от животных, о чём в заключительной главе книги писал и сам Ч. Дарвин: «Мы видели, что изучение теории выражения (экспрессии) до некоторой степени подтверждает тот вывод, что человек происходит от какой-то низшей животной формы».¹ С другой стороны, эта работа Ч. Дарвина является попыткой объяснения происхождения тонких изменений черт лица и бессознательных положений тела и его частей, отражающих внутреннее состояние души. В основе объяснений лежит всё тоже предположение о постепенно развивающихся и наследственно передаваемых привычках и черт строения организма у животных и человека. «…Привычка выражать наши чувства определёнными движениями, хотя она в настоящее время сделалась врожденной, была в своё время каким-то путём постепенно приобретена».²

Как указывалось, большинство экспрессий эмоций у человека и животных Ч. Дарвин представлял, как результат возникших привычек, передаваемых по наследству, а затем фиксирующихся естественным отбором. Так объясняя почему: «Молодая собака со стоячими ушами, которой хозяин издали показывает соблазнительный кусок мяса, устремляет с жадностью свои глаза на этот предмет, следуя за всеми его движениями, и в то время как глаза её глядят, оба уха её направляются вперёд, как будто этот предмет можно даже услышать, — Ч. Дарвин пишет, — что собаки на протяжении многих поколений, пристально глядя на какой-нибудь предмет, настораживали уши, чтобы уловить всякий звук, и наоборот, пристально смотрели в направлении звука, к которому им случалось прислушиваться: в результате, под влиянием долговременной привычки, движения этих органов прочно между собой ассоциировались».³ Комментируя подобное объяснение, Н.Я. Данилевский спрашивает, чем можно объяснить одновременное действие ушей и глаз, до возникновения привычки. Очевидно, что причина совместного действия глаз и ушей — в концентрации внимания, когда работа органов, «особенно находящихся в ближайшем соотношении» направлена в одну точку. Действительно, если ещё до образования привычки и уши и глаза одновременно устремлялись на предмет в результате возбуждения только одного из этих органов чувств, то почему не может это же происходить и в настоящее время, по той же самой причине, по которой они отвечали на раздражение прежде? Никакой необходимости вводить понятие наследственно — передаваемой привычки нет, развивает свою мысль русский учёный, так как `то, что объясняет данное действие, объясняет и саму привычку. Очевидно, что использование привычки в данном случае понадобилось Ч. Дарвину только для того, чтобы действия, совершаемые собаками и сейчас и всегда, отнести к их прародителям как нечто теми благоприобретённое и потомкам переданное. Между тем всё объясняется, насколько это вообще объяснимо, продолжает Н.Я. Данилевский, как для настоящего, так и для прошедшего времени, всё тем же прямым и непосредственным влиянием или воздействием той связи, которая лежит в самом строении различных частей организма.

Согласно Ч. Дарвину объяснения экспрессии или выражения ощущений и чувств у человека и животных представляют собой отдельную группу доказательств английского учёного о происхождении человека от животных предков, причём `большая часть движений экспрессии возникла постепенно, став в дальнейшем инстинктивной. «Такие выразительные проявления человека, как поднимание волос дыбом под влиянием крайнего ужаса или оскаливание зубов при неистовой ярости, едва ли могут быть поняты, если не признать, что человек некогда пребывал в гораздо более низком животноподобном состоянии. Общность определённых выражений у различных, хотя и родственных видов, например, движений одних и тех же лицевых мышц при смехе у человека и у различных обезьян, становится несколько более понятной, если мы признаем их происхождение от общего прародителя. Тому, кто опирается на общее положение, что строение и привычки всех животных развились постепенно, все вопросы о выражении будут рисоваться в новом и интересном освещении».⁴

Нет необходимости подробно останавливаться на полемике Ч. Дарвина с Ч. Беллом о происхождении выразительных движений.⁵ Отметим лишь, что, отстаивая принцип эволюции при постановке проблемы о происхождении эмоций человека, Ч. Дарвин отрицал идею о целесообразном устройстве живой природы. Антителеологический характер его воззрений не позволял ему согласиться с Ч. Беллом, видевшим в экспрессии одно из доказательств принципиального различия между человеком и животными.

Таким образом, «тенденция Дарвина в разбираемом сочинении состоит собственно в том, чтобы вывести экспрессивные движения, как и всё остальное в организмах, из принципа постепенно приобретаемой и наследственно передаваемой полезности. В этом заключается для него главный интерес экспрессий, та причина, почему собственно он и избрал их предметом своего изучения. Но отдельные явления экспрессии, то есть, строение и расположение мускулов и тот порядок их употребления, которые образуют собой экспрессию, трудно приписать подбору в строгом и точном смысле этого слова, по незначительности их результатов для пользы человека и в особенности животных; а без подбора они должны бы быть результатом целесообразного предустроения, не каким-либо путём приобретённого, а изначала установленного, как это и полагали в различном смысле Белль и `большая часть других писателей об этом предмете. Чтобы избежать этого вывода, не осталось ничего другого, как прибегнуть для объяснения приобретения различных элементов экспрессии к другому, уже второстепенному и менее могучему деятелю теории, к частному упражнению органов и привычке, `что Дарвин в большинстве случаев и делает, изредка, однако же прибегая и к помощи самого могущественного деятеля, – подбора»⁶ заключает Н.Я. Данилевский, говоря об общем характере учения Ч. Дарвина об экспрессии.